— О чём?

— О том, как можно выйти наружу без риска.

— Думаешь, это поможет?

— Уверена.

Я не стал с ней спорить.

Она была абсолютно права. А я — нет.

Решение удалось отыскать ближе к утру. К этому времени Лиза давно спала, прямо в кресле, так и не покинув свой «боевой пост».

Прокол можно было и вправду расширить. Примерно раз в десять. Вполне хватит, чтобы проехать во внешний мир на УАЗе. Всё дело в резонансе. Но обеспечить его можно только один раз, потому что у меня остался только один флибр-комплект. Из пяти, купленных у Михалыча, два я потратил на эксперименты, еще два — чтобы оказаться здесь. Последний приберегал на самый крайний случай. И вот этот случай настал. Если флибр-регистратор использовать не как регистратор, а как вторичный источник, возникает положительная обратная связь и прокол начинает быстро расти. Главное — уловить момент, когда резонанс достигнет предела и переход между двумя «мирами» разрушится. По расчетам, этот момент наступал минут через двадцать после включения. Поэтому нам требовалось проехать наружу не раньше, чем за минуту, и не позже чем за тридцать секунд до коллапса, когда проход уже в достаточной мере широк, но ещё остается стабильным.

Задача, пусть трудная, но выполнимая.

Готовиться мы стали, когда Лиза проснулась. Чтобы собрать в машину всё ценное, понадобилось четыре часа. Жалко, конечно, бросать хозяйство, всё, что успели нажить за эти пять месяцев, но — делать нечего, решили, значит, решили.

Сейчас практически всё готово к отъезду. Регистратор я уже зарядил, машину заправил, осталось только перенести эту запись на титановую пластину и положить в куб. А потом…

Словом, если других записей в дневнике не окажется, значит, нам всё удалось…

Есть, впрочем, и другой вариант, но о нем я говорить не хочу.

Надоело всё время думать о худшем.

Лучше быть оптимистом.

Думаю, они живут дольше…

(из дневника А. Н. Трифонова)'

Россия. Мобильный Резервный Центр Управления Обороной (12.05.2019 г.)

— Это была последняя запись?

— Последняя.

— Значит, они всё-таки выбрались из пузыря?

— Видимо, так. Я, по крайней мере, очень на это надеюсь.

Президент пристально посмотрел на академика:

— Скажите, Владимир Евгеньевич, а вы сами не хотели бы так же как Трифонов? Ну, в смысле, туда и обратно.

Ученый усмехнулся.

— Знаете, я как раз хотел попросить вас включить меня в одну из групп. Просто не могу удержаться. Очень хочется попробовать всё самому.

— Странно. Когда я предложил то же самое товарищам из Сколково и ВШЭ, они энтузиазма не проявили. Хотя, казалось бы, где ещё можно найти такие научные перспективы, как не в проекте «Надежда»?

— Я не могу никого из них осуждать, — вздохнул академик. — Просто они не настолько одержимы наукой, как… как, например, Трифонов.

— Дело не в науке, Владимир Евгеньевич, — покачал головой глава государства. — Дело, как это ни банально звучит, в воспитании. «Не спрашивай, что твоя страна сделала для тебя, спрашивай, что ты можешь сделать для своей страны». Пусть это сказал не русский, а американец[20], но я согласен с ним целиком и полностью. Поэтому…

Ученый подался вперёд.

— Поэтому, — продолжил президент, — ни я, ни вы в прошлое не отправимся. Наше дело — готовить тех, кому повезёт больше. Групп будет много, работы хватит на всех.

— Вы уверены, что они справятся?

— А вы?

— Надеюсь.

— Вот именно.

Руководитель страны встал и прошелся по «кабинету». Сегодня это была просто палатка. Внутри находилось только два человека. Два президента. Один возглавлял государство, второй науку.

— Проект «Надежда» поэтому и называется так, а не по-другому. Мы можем только надеяться, но не можем никак повлиять. Конечно, группы заброски будут обеспечены всем необходимым, но, кто знает, что случится потом. Сумеют ли они, попав в прошлое, исполнить свои задачи на сто процентов? Не выйдет ли так, что следующие поколения попросту плюнут на всё и начнут жить, как им хочется, а не так, как должны? Что будет с нами и миром, если они не построят другую, новую цивилизацию, более умную, совершенную, справедливую, способную противостоять угрозам извне, готовую прийти на помощь предкам-потомкам? Как думаете, Владимир Евгеньевич? Получится?

— Увы, Владимир Владимирович. Я не пророк и знать этого не могу. Сегодня я могу гарантировать только то, что группы на самом деле попадут в прошлое. Мы изготовили больше двухсот «генераторов Трифонова». Опыты показали, что они, действительно, вызывают сдвиги, каждый по два километра в диаметре, что полностью соответствует теории мерцающих сбросов. Мы наблюдали и неизвестные аппараты на околоземной орбите. Достать их, к несчастью, нельзя. Военные говорят, у нас просто нет таких средств…

— Будет время, будут и средства, — пообещал президент. — Жаль только, времени, как всегда, не хватает, и не хватает катастрофически. Поэтому основным вариантом мы запускаем сейчас заброски в прошлое. Однако это не панацея. Ещё не факт, что заброски сработают. Я помню, вы сами не так давно утверждали, что даже в случае успеха мы можем его не увидеть.

— Я и сейчас утверждаю. Серьезные изменения истории должны вызывать ветвление времени, поэтому наши заброшенные в прошлое группы, если им повезет, могут инициировать рождение нового мира, параллельного нашему. То есть, мы можем запросто оказаться в разных мирах, пусть и похожих, но разных.

— Но это пока только гипотеза. Так?

— Так, — кивнул академик. — Пока не подтверждено обратное, это гипотеза. Однако, увы, сегодня всё говорит за то, что она верна.

— Значит, шансов практически нет?

— Я этого не говорил. Шанс есть всегда. Если Трифонов сумел отыскать выход из своего «пузыря», то почему бы нашим потомкам из прошлого не отыскать